Эрвин Пискатор. От политического театра к театру откровения

Очередной сборник трудов РОИСНИ посвящен выдающейся фигуре мирового театра Эрвину Пискатору, о котором в послевоенные десятилетия в России книг не издавалось совсем. Авторский коллектив надеется хотя бы частично заполнить эту лакуну. В советские годы творческое наследие выдающегося режиссера изучалось в основном с прицелом на его ранний период, ознаменованный созданием концепции пролетарского политического театра и собственно театра Пискатора.
В новом масштабном исследовании представлены все этапы творчества немецкого автора, в центре внимания — малоизученный советский и малоизвестные у нас американский и западногерманский периоды, режиссерские поиски мастера в свете новейшей визуально-медийной революции в изобразительной сфере спектакля. Цель исследования — рассмотреть в деталях эволюцию режиссера на протяжении основных этапов его творчества, увенчанного созданием концепции театра откровения (Bekenntnistheater). Авторы монографии анализируют развитие пискаторовской концепции политического театра в 1920-е и 1960-е гг., крупнейший театрально-архитектурный проект ХХ в. — «тотальный театр» Гропиуса — Пискатора, планы режиссера о создании в Советской России своего рода антифашистского центра искусств, потерпевшие крах в условиях сталинской культурной политики. В статьях оцениваются постановки Пискатора в Берлине с точки зрения эстетики театра и кино, проблемы творческой ситуации ангажированного художника в обстановке политико-идеологического антагонизма периода диктатуры. В центре раздела, где публикуются материалы о послевоенном периоде творчества Пискатора, — постановка «Войны и мира» Льва Толстого в «параметрах» эпического театра, вершина его режиссерского творчества. Завершает книгу раздел «Материалы и документы». Здесь публикуются впервые переведенные в России заметки Пискатора, касающиеся его практики и его театральной концепции, новые документы из немецких, американских и российских архивов. В новом свете предстают как важнейшие этапы творческих исканий режиссера-авангардиста, так и его трагический опыт художника, у которого, как и у Брехта, фашизм отобрал полтора десятка самых плодотворных лет творческой жизни.